Крест на авианосцах

Почему у нас нет авианосцев
16 ноября 1955 года состоялось, казалось, обычное заседание Президиума ЦК КПСС. Судя по черновым протокольным записям, вопросы обсуждали ординарные, хозяйственные. Ещё решили переименовать Московский метрополитен имени Л.М. Кагановича в метрополитен имени Ленина. Но всё это было лишь маскировкой обсуждения вопросов куда более судьбоносных.

«Опасный человек»
Так, товарищи из Президиума ЦК решили предоставить оружие Египту. Ещё более судьбоносное значение имело решение по докладу правительственной комиссии о гибели линкора «Новороссийск», на десятилетия определившее направление развития уже отечественного военно-морского флота.
Крупнейший корабль советского ВМФ линкор «Новороссийск» (бывший итальянский линкор Giulio Cesare) взорвался и затонул на севастопольском рейде в ночь на 29 октября 1955 года. Погибло не менее 660 моряков. Для расследования обстоятельств гибели корабля незамедлительно создали правительственную комиссию во главе с заместителем Председателя Совета министров СССР Вячеславом Малышевым. Комиссия разобралась во всём стремительно: к 4 ноября 1955-го! И уже 16 ноября доклад был обсуждён на Президиуме ЦК – на заседании, правда, присутствовало лишь пять человек из 13 входивших туда полноценных членов и кандидатов.

Правительственная комиссия решила, что линкор погубила немецкая магнитная мина, оставшаяся со времён войны. Но вот в гибели огромного количества моряков явно была виновата не только мина, а прежде всего командование Черноморского флота и Севастопольской базы, не сумевшие организовать спасение людей с корабля, тонувшего натурально возле причальной стенки – на глазах всей эскадры. Линкор тонул почти три часа, и всё это время командование не давало морякам «Новороссийска» приказа покинуть корабль.
Но об этом в протокольной записи – ни слова: на своём заседании первые лица страны решали лишь судьбу Главкома ВМФ – Адмирала Флота Советского Союза Николая Кузнецова. Обсуждение было столь кратким, что позволю себе полностью привести цитату из документа:
 «Тяжёлый случай. Провал не к чести т. Горшкова. Кузнецов, Горшков несут ответственность. Слабость ММФ (имелось в виду Военно-морское министерство, существовавшее в 1950–1953 годах – В.В.) – расхлябанность, не лучше и на других флотах.
Кузнецов – очень видно опасный человек, никудышный как главком.
Обленились, ничего не делают. Не надо наказывать, как предлагает комиссия – не судить.
Т. Горшкову.
Сформулировать в виде решения ЦК.
И Жуков, и др. маршалы не всё делали. Почему Кузнецова не критиковали?
Панибратство.
Т. Ворошилов: Кузнецова подтянуть (в публикации зачёркнуто «снять»). Освободить.
Министерству обороны внести предложение в партийном и административном порядке наказать. Мероприятия разработать – извлечь и уроки».
В эти несколько строк вместилась судьба не только Кузнецова, но и всего того направления, за которое ратовало флотское руководство. В совместном постановлении ЦК КПСС и Совета министров СССР от 29 ноября 1955 года говорилось: «…Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов неудовлетворительно руководил флотом, неправильно оценивал роль флота в будущей войне, допустил ошибки во взглядах и в разработке направлений строительства и развития флота». С занимаемой должности Кузнецова сняли 8 декабря 1955 года, а 17 февраля 1956 года его лишили звания Адмирала Флота Советского Союза, понизив до вице-адмирала.
Хотя в трагедии «Новороссийска» Кузнецов если и был виноват, то уж точно меньше всех. К тому времени он был главкомом лишь номинально: в апреле 1955 года Кузнецов перенёс инфаркт миокарда, несколько месяцев провёл в госпитале, а в сентябре–октябре 1955 года проходил курс лечения в санатории. Главнокомандующим ВМФ СССР после снятия Кузнецова стал Горшков, хотя по справедливости именно его голова и должна была полететь первой: именно он исполнял обязанности главкома, когда Кузнецов был не у дел по болезни, он же до июля 1955 года командовал и Черноморским флотом. По-хорошему, ответить должны были многие: Горшков, сменивший его на посту командующего ЧФ вице-адмирал Пархоменко, начальник штаба флота, член Военного совета ЧФ, начальник особого отдела флота, командующий эскадрой, командир Главной военно-морской базы ЧФ, командир 24-й дивизии охраны водного района, командование морских пограничных сил. В общем, все те, кто должен был всё протралить, наглухо закрыть район базы от вражеской агентуры и диверсантов (если это всё же была диверсия), организовать спасение людей…   
Мало того, советский флот тогда потерял не просто крупнейший и самый мощный по вооружению корабль. Именно «Новороссийск», как имевший самые дальнобойные и крупнокалиберные орудия в советском ВМФ, был выбран в качестве надводного носителя ядерного оружия. Габариты и вес штатных снарядов его 320-мм орудий главного калибра, как считают специалисты, оптимально подходили для размещения в них тактических ядерных зарядов. На следующем же этапе модернизации предполагалось кормовые батареи главного калибра заменить пусковыми установками крылатых ракет с ядерными боеголовками.
И мало кто поверил в версию взрыва уцелевшей с войны немецкой мины – именно в тот час, именно под «Новороссийском», именно в самом уязвимом для него месте. «…Слишком невероятное стечение обстоятельств. Что же тогда могло произойти? – размышлял Кузнецов в мемуарах, не изданных при его жизни. – Диверсия? Да, диверсия». И вывод: «Конечно, взрыв на линкоре «Новороссийск» явился только поводом для расправы со мной. А в чём заключаются истинные причины?»

Океанский замах
А они заключались в самом Кузнецове, точнее, в его концепции строительства флота. В сентябре 1945 года у Сталина состоялось совещание по будущей кораблестроительной программе. Выступивший с основным докладом Кузнецов заявил: до 1956 года необходимо построить 9 линкоров, 12 (по другим данным – 15) авианосцев, 94 крейсера, 358 эсминцев и 495 подводных лодок! Раздражённый запросами моряков Сталин тогда бросил: «Так как идти в Америку незачем, то мы не будем перенапрягать нашу промышленность…»
Адмирал Кузнецов вряд ли мог знать, что именно тогда, когда он со свойственной ему бескомпромиссной настойчивостью доставал Сталина своей фантастической программой, практически все ресурсы советской экономики были задействованы под проект создания атомного оружия. Не мог же тов. Сталин, помешанный на секретности, прямо сказать своему флотоводцу: «Когда сделаем бомбу, тогда о корабликах и поговорим». Вождь рассчитывал на безусловное подчинение исполнителя и понимание непроизнесённого, но тот не понял.
А тут ещё возбудились «киты» сталинского ВПК – наркомы вооружения, боеприпасов, авиапрома и химической промышленности: они тоже доставали Хозяина настырными просьбами не сокращать военное производство, дабы сохранить «уникальные» предприятия.
«Бунтовщикам» надо было дать острастку. В начале 1946 года вождь учинил «дело авиаторов», летом того же года «поставил на место» маршала Жукова, затем пришёл черёд и моряков: в январе 1947 года Кузнецова сняли с поста Главкома, а в 1948-м, когда возникло «дело адмиралов», и вовсе разжаловали в контр-адмиралы. В 1951-м, сочтя, что урок пошёл впрок, Сталин вернул Кузнецова из опалы, назначив Военно-морским министром СССР.
Боливар не вынесет двоих
В октябре 1957 года Хрущёв заявил на Пленуме ЦК: «Два года тому назад Кузнецов внёс проект строительства флота на 10 лет. Мы его отклонили, а он устроил шум…» Сам Кузнецов в своих мемуарах написал так: «31 марта 1954 года я представил доклад о плане судостроения. Не отрицаю его погрешностей: планировалось большее, чем следует, количество кораблей, а кроме того, недостаточно решительно выдвигалось требование о создании самых новых кораблей и новой техники…»
Да уж куда там, «недостаточно решительно»! В проекте доклада о десятилетнем плане судостроения, представленном в апреле 1955 года в ЦК КПСС, помимо непомерного количества надводных кораблей, Кузнецов требовал от Хрущёва постройки – ни много ни мало – 800 подводных лодок! 
Так что сшибка Хрущёва с Кузнецовым не была столкновением амбиций и характеров людей, на дух не переносящих друг друга. Или, как это представляют в литературе, проявлением чуть ли не животной ненависти тупого партийного чинуши к высочайшему профессионалу, осмелившемуся своё суждение иметь.
Кузнецов оказался опасен Хрущёву тем, что в самый напряжённый момент – схватки товарищей по стае за власть – продолжил активно продвигать идеи, расходящиеся с хрущёвскими. Он стал опасен именно как мощный рычаг воздействия на политику. И, ударив по Кузнецову, Хрущёв впервые по-настоящему рыкнул на военных, заткнув рот сразу и всем.
Колоссальные средства пожирали программы: ядерная – прежде всего, доводки водородной бомбы и создания ракетных носителей ядерного оружия. А тут ещё и адмиральская гигантомания! Хрущёв прекрасно понимал, что, если он продолжит курс на тотальную милитаризацию, неизбежно придёт к экономике и политике по-сталински – массовым репрессиям и новому загону населения в лагеря. И это был бы не просто полный провал внутренней политики Хрущёва – крах его власти. Боливар не вынесет двоих – надо было выбирать.
Но со снятием Кузнецова его дело не умерло, а лишь сменило вектор: Горшков, возглавлявший ВМФ 30 лет, оказался таким же гигантоманом, как и его предшественник. И хотя 16 ноября 1955 года на авианосцах был поставлен жирный крест, и адмиралы, и ВПК взяли своё – уже за счёт субмарин. Эксперты подсчитали, что строительство каждой лодки было равнозначно построению 50-тысячного города с полной инфраструктурой. На пике своего могущества ВМФ СССР имел, по одним данным, 376 субмарин разного класса, по другим – 450. Значит, на воздух (точнее, на воду) было пущено четыре с половиной сотни 50-тысячных городов – городов, где могли комфортно жить, трудиться и отдыхать 22,5 миллиона человек! Может, это и стало той самой соломинкой, сломавшей хребет Советского Союза?

Коментарі

Популярні публікації