Движение Open Access: ученые торжествуют, научные издательства теряют миллионы

Автор: Наталья Югринова 05 апреля 2013

С 1 апреля Великобритания первой в мире разворачивает масштабную программу «открытых академических данных». По инициативе министра науки Дэвида Виллетса научные работы больше не будут мариноваться в журналах, ограниченным тиражом расходящихся по библиотекам, а станут публиковаться в свободном доступе в Интернете. Так что поводов подшучивать над британскими учеными станет куда больше.

Программа Виллетса стала первым крупным прорывом в движении Open Access, которое активно развивается с прошлого года, а вялотекуще — еще с конца 80-х. Это течение прямо связано с движением за массовое открытое онлайновое обучение, набирающим силу с каждым днем. Одно вытекает из другого: идейные лидеры MOOCs еще не придумали убедительной схемы монетизации и, что для нашей темы важнее, не решили запутанных вопросов, связанных с авторским правом и лицензией на учебные материалы. Пока непонятно, кто будет платить гонорары и авторские отчисления людям, разработавшим курсы, и университетам, в стенах которых они были созданы. Жить на пожертвования, венчурные инвестиции и гранты можно лишь до определенного момента — рано или поздно преподаватели, составившие учебники, лекции и презентации для аудитории в сотни тысяч человек, захотят справедливого вознаграждения своих трудов.

Движение за открытый научный контент может привести к тому, что библиотеки университетов опустеют. Впрочем, то, как они будут выживать в цифровую эру, — повод для отдельного разговора

Впрочем, изначально движение Open Access возникло по несколько иному поводу: оно обрушило свой гнев на политику издания и финансирования научных журналов. В академической среде журналы — это основное средство коммуникации ученых и точный показатель их «успеваемости». По публикациям в журналах можно судить о том, насколько бурно идет деятельность у того или иного ученого, по индексу цитирования — насколько высока его репутация. В некоторых университетах от числа публикаций прямо зависит зарплата научного сотрудника. Но базовая функция журналов состоит все-таки в том, чтобы сообщать коллегам о научных достижениях. Принцип открытости стал краеугольным камнем науки с момента, когда в XVII веке был опубликован первый научный журнал. Публикации теорий, экспериментов и данных, на которых основываются выводы, позволяют быстрее найти ошибки, подтвердить или опровергнуть теории и, возможно, использовать их в качестве исходной точки для дальнейших исследований. Проверка и критика — вещи, которые помогают науке двигаться вперед.

А научные журналы помогают двигаться вперед крупным издательствам, которые занимаются их выпуском. С развитием цифровых технологий тем удалось серьезно поднять планку доходов: сократив труд наборщиков, корректоров, верстальщиков (все статьи сегодня принимаются в электронном виде по строгим стандартам), четыре главных научных издателя — Elsevier, Springer, Wiley и Informa — по некоторым данным, вышли на рентабельность свыше 33%. Все они, по сути, занимаются тем, что перепродают университетам и библиотекам контент, за который однажды уже было заплачено — ведь исследования ученых финансируются грантами государства и частных организаций. Причем ценники устанавливаются на довольно высоком уровне. Даже Гарвард, один из богатейших университетов мира, жалуется на то, что в 2012 году ему пришлось потратить $3,75 млн только на журнальную подписку. Это не предел: Северо-западный университет в Иллинойсе тратит в год на те же нужды $7,3 млн. Некоторые журналы, по словам представителей Гарвардской библиотеки, в стоимости доходят до $40 тыс долларов в год. Для сравнения: в 2011 году Брянской научной областной библиотеке выделили на подписку на периодические издания около $100 тыс. Примерно столько же, к слову, составляет бюджет на журналы библиотеки Университета Макерере в Уганде.

Возмущение сверхприбылями издателей достигло своего пика в январе 2012 года, когда профессор математики Кембриджского университета Тим Говерс в личном блоге призвал коллег устроить бойкот Elsevier — не выписывать и не просматривать его журналы, а также не публиковаться в нем. К весне протестное движение насчитывало около 12 тысяч ученых из разных уголков планеты; журналисты заговорили об «академической весне», по аналогии с «арабской весной». Среди бойкотирующих вскоре наметилось два фронта. Одни, приверженцы «зеленого пути», говорят о необходимости вообще устранить институт журналов и выкладывать все публикации в сеть — например на платформу archive.org. Так еще в 2006 году поступил российский математик Григорий Перельман, опубликовавший на ресурсе доказательство гипотезы Пуанкаре, за что получил самую престижную математическую награду медаль Филдса. Другие, вставшие на «золотой путь», предлагают выплачивать издательствам некую компенсацию из грантов, которая позволяла бы сразу после публикации в журнале открывать свободный доступ к копии материала (иногда даже более полной, поскольку в журнале место ограничено) в Интернете.

Стэнфордский профессор Джон Виллинский — типичный представитель «академической весны». Он разработал бесплатный софт для верстки онлайновых научных журналов. Уже удалось опубликовать свыше 5 тысяч номеров

Правительство Великобритании в итоге пошло по «золотому пути»: оно планирует отчислять около 1% национального исследовательского бюджета на авансы научным издательствам. Правда, мера будет осуществляться постепенно, в течение пяти лет, — сразу найти деньги на открытие всех публикаций государству не удалось. Зато уже к концу текущего года 45% всех научных статей в стране сможет бесплатно посмотреть в цифровом виде любой желающий. В США тоже рассматривают различные сценарии того, как можно открыть академические данные. Пока речь идет только о размещении статей в сети по истечении 12 месяцев с момента публикации. Ученых, понятно, такое «временное эмбарго» не устраивает, но за неимением лучшего они вынуждены идти на компромисс.

Первые шаги к открытому цифровому доступу делаются и в России: в прошлом году правительство собиралось выделить из бюджета около миллиарда рублей на то, чтобы подключить библиотеки по всей стране к Национальному библиотечному ресурсу — электронным архивам крупнейших российских библиотек. Однако это вовсе не гарантирует доступа к дорогостоящим международным журналам. К тому же в среде российских ученых, увы, существует проблема языкового барьера — и даже открытый контент не гарантирует, что отечественная наука, получив в распоряжение данные о свежих мировых научных разработках, выйдет на более высокий уровень.