Русский мир глазами «адвоката дьявола»
23.01.13 08:27 - Максим Михайленко «фрАза»
Предварительно скажу, что, сколько ни стараюсь, не могу обнаружить у себя симптомов «русофобии». Иными словами, не могу представить себя болеющим за другую спортивную команду, если первая — Россия, а другая — не Украина. Или с мрачным видом закрывающим русскую школу, выступающим за введение визового режима с Россией, в общем, увлекающимся чем-то этаким...
***
Функция «адвоката дьявола» или «укрепителя веры» заключается в том, чтобы собрать все возможные аргументы, которые могли бы помешать канонизации или беатификации праведника, которая могла состояться только в том случае, если укрепитель веры не находил аргументов достаточной важности для того, чтобы отменить процедуру. (Н. И. Кондаков, Логический словарь-справочник, 2-е изд., М.: «Наука», 1975, с. 17).
***
...В 2001 году в узком экспертном кругу в подмосковном Черкизово мы обсуждали проект, позднее ставший Единым экономическим пространством. Даже забавно освежить теперь в памяти: 12 лет прошло, а проблемы все те же, и практически те же люди «на манеже». Как публицист в 2001-2010 гг. я выступал за ту или иную форму интеграции с участием Украины и России, и больше всего мне импонировала (и импонирует) первичная концепция ЕЭП, где «акции» распределялись, напомню, так — Россия 40, Украина 30, Казахстан 20 и Беларусь — 10.
Конструктивным представлялся и так называемый «проект Федорова», в котором РФ, РБ и Украина создают конфедерацию со столицей или законодательным центром в Киеве, что однозначно перекрывало бы преимущества движения Украины в направлении протектората со стороны Брюсселя.
Но восточная интеграция сегодня на повестке дня не стоит. Ни в первом варианте, ни во втором.
Российское руководство не устает обвинять украинское в двуличности, а «пророссийские» политические партии и появившиеся «русские клубы», а также отечественные коммунисты и маленькая группа регионалов в этом начинании Кремль поддерживают. Справедливо ли это, и в чем суть сложившихся противоречий?
Я вижу проблему в том, что «мягкая сила» России и русское культуртрегерство подвержены действию дефекта, проистекающего из истории затяжного «оранжево-синего» противостояния в Украине и недавних политических событий 2011-2012 гг. в России.
Дело в том, что «разоблачительная» деятельность по установлению «исторической справедливости», происхождения «украинства» изначально носила избыточно агрессивный характер и не просто провалилась, но вызвала эффект бумеранга, что и продемонстрировал результат парламентских выборов, вряд ли существенно искаженный в своей пропорциональной части.
Другая причина — значительный дефицит собственно «имперского» мышления во внешнеполитической и внешнеэкономической линии Москвы, обнажающий тылы складывающегося русского движения.
И третья причина — нарастание фанатизма в среде самих «властителей дум» русских и противоречивая эклектика образов, которые призваны формировать привлекательную картину русскости и России.
Теперь остановимся на всех трех причинах подробнее.
Во-первых, стратегия «раскодирования» украинцев. Могут ли ее промоутеры показать хотя бы один пример смены идентичности, который бы доказал, что такое удалось? Вернулись ли немцы в Веймарский период или эпоху кайзеров? Восстановили ли итальянцы на троне миланских королей после свержения дуче? ЮАР отказалась от африкаанс? Республика Ирландия обратилась ко временам норвежских правителей, отбросив наследие ненавистных англосаксов? Или чехи — вечный пример — неужто Масарик облачился в доспехи Иржи из Подебрад?
Возможно, сами того не замечая, русские имперцы и националисты на Украине впали в заблуждение, характерное для своих непримиримых противников, националистов украинских, зовущих нас во времена Бандеры, Петлюры, гетманов и трипольцев. Странно убеждать вестернизированного японца, что он, на самом деле, ходячая моральная патология, и должен отринуть «навязанное Западом» (и здесь, как раз, можно было бы обойтись без кавычек, в силу методов вовлечения Японии в цивилизацию). Ни один общественный процесс, обращенный в прошлое, не приводит к позитивному для себя результату — даже «консервативная революция» в Иране была, собственно, социалистической и антиколониальной, а не попыткой вернуться во времена халифов и эмиров.
И в этом смысле линия на переубеждение украинцев в том, что они — не украинцы, а русские, «зомбированные» польскими политическими пропагандистами, является тупиковой, и сама дискуссия интересна лишь для узкого круга профессионалов от исторической науки, филологии и пропаганды, да и весьма поднадоела, поскольку все ключевые группы уже сформировали свое мнение.
Время, когда, обладая инструментами широкого охвата, можно было изменить формат, в рамках которого украинцы размышляют о своей идентичности — давно упущено, это середина 90-х. Леонид Кучма, которого русские упрекают в «ползучей украинизации», сознательно или спонтанно развивал своеобразный «гражданский национализм» (или местнический патриотизм), вокруг которого и сложился молчаливый «общественный консенсус». Именно попытка разрушить этот консенсус в 2004 г., предпринятая националистическим флангом «оранжевого движения» и вызвала острую, гневную реакцию миллионов, сложивших основу движения «синего», но формат идентичности потревожен не был, и попытки его поколебать остаются уделом маргиналов.
В долгосрочной перспективе формат может быть несколько изменен, но такому развитию событий мешают две другие причины.
И днем с огнем во внешней политике России не сыскать того дискурса, который ставит в фокус своей идеологической работы передний край «русского мира» здесь, в Украине. Россия — это капиталистическое государство с чертами капиталистической же периферийности, ряд ФПГ которого за счет сверхэксплуатации природных богатств накопил достаточную устойчивость для некоторого участия, на правах младших партнеров, в управлении глобальной собственностью, контрольный пакет которой находится в руках «капитанов Глобосферы».
«Глобосфера» же в самой России охватывает лишь Москву и Санкт-Петербург, даже не анклав Калининграда, богатый Юг или элементы Дальнего Востока. Всё это зона периферийной экономики.
Прошу не быть превратно понятым: я никак не пытаюсь принизить заслуг того же Путина в деле резервирования части ренты, за счет чего Россия не только мягко прошла сквозь шок-2008, но и придала динамику приоритетным отраслям, замахнулась на постиндустриальные проекты, на участие в геополитических играх, на развитие инфраструктуры и так далее. Однако, как там пела «Дискотека Авария»? «Все это будет еще нескоро, и это очень большое горе». Или не будет. Но это не основное.
В российской матрице экономического и политического развития переплелись нити аналогий с Южной Кореей и Мексикой 70-х, с постколониальными тяжеловесами вроде Индонезии, Малайзии, Пакистана и Индии (не буду подробно останавливаться на содержании аналогий, профессионалы и так поймут, о чем речь, а для широкого круга необходимо писать отдельный большой материал). При этом городской уровень жизни в России стремится к показателям Новой Европы («Вышеградской зоны»), что не может не радовать по разным соображениям.
А внешняя и внутренняя политика Москвы, что бы ни воображали себе пламенные публицисты и пропагандисты, все эти новоявленные победоносцевы и ильины, не имеет ничего общего с выстраиванием альтернативного западному ядру «Глобосферы» проекта, который бы конкурировал... с чем?
С глобально существующим рынком, неотъемлемой частью которого Россия является сама? А с кем должен соревноваться потенциальный полноценный военно-политический блок? Со США в Афганистане, сражаясь на стороне талибов? На стороне Уго Чавеса против основного потребителя главного российского экспортного продукта?
Более или менее, внешнюю политику Москвы можно охарактеризовать как осторожное встраивание интересов российского бизнеса, с которым переплетена и государственная бюрократия, в существующий глобальный дизайн. Иногда это и проникновение с черного входа, правда, в меньшей степени, чем это практикуют их украинские «коллеги».
Продолжение — на следующей странице
Коментарі
Дописати коментар